Село Маклаки — калужское имение князей Львовых.
Поэт Александр Иванович Полежаев, который не раз бывал в Маклаках, в своих стихах оставил нам на память такие строки:
«Кто видел в Жиздринском уезде,
Село с прудом,
С мостом,
И с церковью при въезде?
В селе том есть старинный дом,
Огромный, желтый и с крыльцом,
И рядом новые палаты;
В палатах тех, мои друзья,
Живут два барина, два брата,
Два отставных полусолдата
И, с божьей помощью, князья…» [1].
О каком имении здесь идет речь, и что за странное название — Маклаки? Слово довольно интересное и указывает на некую историческую роль в этих краях. В словарях, доступных для исследования написано: «Топоним маклаки, — вероятно, дан по роду занятий населения...» [2]. Далее приводятся такие примеры синонимов для этого слова как «перекупщик, маклер, плут», а также глаголы — «маклевать, маклачить, маклыжить (посредничать, барышничать; заниматься плутовскими делишками)». Однако в выписи с Мещёвских писцовых книг 1624 года упоминается деревня Маклаки, расположенная у речки Маклаковки, чье название, видимо, позднее утерялось [3]. Здесь можно предположить происхождение топонима от названия речки — гидронима. Капризная и извилистая, она то появляется, то пропадает среди окрестных холмов и несет в себе все черты вышеупомянутых «маклаков». Или же местность эта у речки издревле служила торговой факторией при обмене товарами местными жителями. В таком случае вероятно как одно, так и второе значение происхождения топонима, либо они оба. Земли эти первоначально относились к Мещёвскому уезду, а позднее уже к Жиздринскому уезду Калужской губернии. В советское время, при переносе границ внутри области, земли Маклаков с окрестностями отошли к Думиническому району. Под имением князей Львовых мы подразумеваем географически не только сами село Маклаки с деревнями Полянной и Печки, но и село Которь с деревнями Заборье, Баранковой и Новоселки — исторически входившие частью своих земель, лесных и иных угодий, жителями-крестьянами в тот единый поместно-вотчинный комплекс на протяжении последних без малого 400 лет.
Историю села Маклаки Калужской губернии, очевидно, следует считать намного ранее обнаруженного первого письменного упоминания о нем в 1622 году. Эволюция названий при росте поселения на Руси была такова: усадище-починок-деревня-сельцо и, наконец, село при постройке в нем церкви. Все это требовало времени и многих усилий по освоению края, приросту пашни и населения. Можно предположить, что земли уезда, в том числе и Маклаковской волости, юный Царь Михаил Романов с целью охраны рубежа земли российской, жаловал в этих местах воинам-помещикам с целью охраны границ Русского государства от набегов со стороны Литвы и Крыма.
Первые упоминания о Маклаках мы находим в выписи с Мещёвских межевых книг письма и меры князя Тимофея Звенигородского да подьячего Дружины Огаркова 1627-1628 годов, в которой написано что часть деревни Маклаки «да жеребей в деревне Поляны» в 1622 году были даны Семену Дементьевичу Яковлеву в вотчину по жалованной грамоте Царя Михаила Федоровича [4]. Были упомянуты: «двор прикащиков…12 дворов крестьянских да 6 дворов бобыльских, пашни доброй 140 четвертей земли…». Другая часть в 50 четвертей земли находилась у него же во владении как поместье да еще окрестного «не пашенного лесу вдоль на две версты, а поперек на версту». С 1625 года началось межевание этих и окрестных земель тем же князем Звенигородским, которое продолжалось до 1628 года. Сын Семена — Данила Яковлев выслуженную отцовскую вотчину (без поместного жеребья) «пашни 140 четь со крестьяны» в 1660 году продал царскому тестю — боярину Илье Даниловичу Милославскому за 2 000 рублей, за которым она и была справлена 12 ноября того же года. Пробыв в роду калужских помещиков Яковлевых 38 лет земли Маклаковского имения перешли в другую семью, к царским родственникам.
Род незнатных и мелкопоместных дворян Милославских смог возвысится при царском дворе лишь через брак Марии Ильиничны с царем Алексеем Михайловичем Романовым, совершенным в январе 1648 года. Отец царицы Илья Данилович начинал свою карьеру вельможи-царедворца стольником, позднее наместником Медынским, посланником в Константинополе (1643 г.) и Голландии (1648 г.); был боярином. Родственники его довольно быстро достигли больших высот при царском дворе и среди них: Иван Богданович, бывший наместником Сибирским (1671 г.) и брат его Матвей, также ставшие боярами. После кончины Ильи Даниловича, последовавшей в 1668 году, вотчина его в селе Маклаках и деревне Полянне, состоящая из 140 четвертей земли «со крестьяны и со всеми угодьи» 16 октября того же года вместе с иными землями были справлены за боярынею Аксиньей Милославской. Безутешная вдова по 10 царским грамотам, отправленным в различные «города и веси» в начале ноября получила 4080 четвертей земли из мужниных поместий и вотчин [5]. Ее дочь царица Мария Ильинична скончалась вскоре после отца — 3 марта 1669 года, а уже 22 января 1671 года царь Алексей Михайлович вторично женился на Наталье Кирилловне Нарышкиной — будущей матери Петра Великого.
И тут в наше плавное повествование вплетается, прямо скажем, авантюрный сюжет. У самой Аксиньи Ивановны Милославской имелась родная племянница — девица Анна, дочь Ивана Милюкова. Желая угодить жене и выдать ее замуж Илья Данилович активно приискивал жениха. И вот уже в мае 1667 года он сговаривается с Яковом Ивановым сыном Золотаревым, а в договорной записывает обязательство: кроме приданного, еще дать земли в Костромской или Мещёвской вотчине «и рядную ему боярину Илье Даниловичу в том приданом дать ему Якову против той записи…». Вскоре была составлена аналогичная по содержанию рядная запись, по которой Милославский должен был перед царем — своим зятем просить о положительной родственной земельной «поступке», понятно, что тестю тот не отказал бы. Но случается непоправимое: боярин скоропостижно умирает, челобитья его у царя нет; вдова же Аксинья Ивановна, сразу забыв все свои хлопоты и мужнино обещание о приданом имении за племянницею — начинает широко раздавать свои владения малоземельной, но многочисленной и жадной родне. Конечно, зачем отдавать Золотареву хорошие земли, когда тот все равно уже женился! В полном отчаянии, обманутый в своих надеждах разбогатеть землицею, бывший жених, а нынешний муж — в мае 1669 года бомбардирует московских приказных дьяков челобитьями, требуя своего, обещанного: «…а он де для той деревни и женился», однако понимания у чиновников не находит — обычное дело, житейское… [4]. Вскоре, представилась и сама вдова Милославская, а по ее изустному приказу и по духовному завещанию родня-душеприкащики стали делить выморочные земли. Целый их консилиум определил судьбу Мещёвского имения и 10 апреля 1671 года —продал его двум братьям стольникам Алексею и Василию Обуховым за 3 000 рублей. Так Маклаки с крестьянами и окрестными землями, а это поселение упоминается в купчей уже сельцом (т.е. там уже имелась усадьба вотчинника) после 11-летнего владения боярского семейства Милославских достались роду дворян Обуховых. Разница в цене в 1000 рублей, по тем временах просто огромная сумма, вероятно, отражает более полное хозяйственное освоение и заселение края, чем десять лет назад. В переписных Мещёвских книгах 1678 года переписи Василия Сокольникова да подьячего Гаврилы Перекусихина за братьями Обуховыми было записано имение в 44 крестьянских и бобыльских двора [6].
А еще через 20 лет (15 марта 1691 года) стольник Василий Лаврентьевич Обухов поступается своей половиной Мещёвской купленной вотчины — родному брату стольнику и полковнику Алексею Обухову. В поступной записи упоминаются жена Василия и его дети, а у Алексея лишь дети и можно сделать косвенное предположение, что жена его Анна Дмитриевна (урожд. Яблочкова) к тому времени, видимо, скончалась [4]. Так с 1691 года сельцо Маклаки полностью стало владением полковника Алексея Лаврентьевича Обухова, а 2 октября он выделил 12 четвертей земли к «новопостроенной церкви Знамения Пресвятые Богородицы, что в селе Маклакове» [7]. Между тем, в январе 1694 года беспокойному и обманутому «родней» в своих больших надеждах (бывшему жениху) Якову Ивановичу Золотареву решением боярина Петра Васильевича Шереметева с товарищами было окончательно отказано в его 27-летних претензиях на Мещёвскую вотчину сельцо Маклаки с землями. Судьи Поместного приказа мотивировали свое решение тем, что жалобщик не имеет на поступку вотчины челобитья самого уважаемого покойного боярина Ильи Даниловича Милославского. И на все претензии Золотарева «по договорной и по рядной записям ведаться ему Якову судом с кем надлежит…». А для вотчинного владенья Обуховым в том же 1694 году была дана выпись с писцовых книг.
Владелец Маклаков полковник Алексей Лаврентьевич Обухов вскоре выдал обоих дочерей замуж: Татьяну — за Андрея Гавриловича Плещеева, а Прасковью — за князя Степана Ивановича Засекина, отдав за ними в приданое подмосковную вотчину. А свое Мещёвское имение, вместе с приданым матери, он оставил в наследство сыну Артемью, который в 1719 году служил солдатом л-гв Преображенского полка. Его отец вместе с местными помещиками, претендуя на черный окрестный большой Брынский лес и бортные в нем угодья, в 1680 году затеяли свару с соседним Дорогошанским монастырем. Вернее монастырь, пользуясь отсутствием вотчинников и помещиков, которые несли Государеву службу, произвел межевание спорных земель в свою пользу, что вскоре, конечно, вызвало цепную реакцию насилия. Соседствуя в окрестных угодьях, землевладельцы устроили настоящую 70-летнюю войну с захватами заложников и трофеев, сражениями, в которых участвовало с каждой стороны до 200 вооруженных луками, топорами, рогатинами и пищалями крестьян. И если свои убытки Обухов сначала исчислял в 500 руб., то при появлении тяжело раненых и даже убитых, да последствий враждебных набегов с обеих сторон — суммы денежных претензий переросли мыслимые пределы и достигли в 1704 году со стороны монастыря 8400 руб. и больше. Обе неприятельские стороны поочередно жаловались в разнообразные центральные и местные инстанции, добиваясь торжества именно своей правды. Несмотря на переменные бумажные победы противоборствующих, дело, видимо, было закрыто только к 1764 году вместе с упразднением самого Троицко-Драгошанского мужского монастыря и секвестирования монастырских земель в казну [8]. Артемий Алексеевич Обухов выдал дочь свою Елизавету за князя Николая Никитича Львова. А при Маклаковском имении состояла живописная школа иконописи, которой княгиня Елизавета Львова покровительствовала, и чьи мастера расписывали окрестные монастыри и храмы.
Так мы в своем документальном повествовании подошли к следующим владельцам имения. Кто же они были? Львовы — старинный русский княжеский род, Рюриковичи, потомки князей Ярославских, о Белёвской усадьбе которых, я рассказывал ранее. Одна из ветвей рода Львовых — Николай Никитич и его потомки, стали новыми владельцами калужского имения в Маклаках. Род Львовых до этого, без малого 300 лет, являлся владельцем Тульских, Московских и Каширских имений [9]. Предки Николая Львова ранее служили в московских чинах, где его дед и прадед занимали различные административные и военные должности. Отец его подпоручик Никита Яковлевич был женат дважды и уже через год после кончины бездетной супруги женился на Аксинье Петровне Траханиотовой, которая по смерти мужа со всем своим имением 8 января 1735 года повторно вышла замуж за Ивана Григорьевича Батурина, да еще и родила ему дочку Марью. Дети ее, молодые дворянские новики, князья Львовы жаждали воинской службы, а первоначальное обучение «указным наукам» проходили у себя дома. 9 марта 1744 года старший брат князь Яков Никитич Львов поступил в 8-ю мушкетерскую роту л-гв. Семеновского полка, где в той же роте (1742-1749 гг.) проходил службу Александр Васильевич Суворов. Вскоре подоспела пора служить Царю и Отечеству младшему из Львовых — князю Николаю Никитичу, который с 1747 года служил там рядом с братом. Позднее, 25 апреля 1754 года Львов вместе с Суворовым в один день были выпущены «в армейские полки в обер-офицеры», где позднее князь служил в чине прапорщика Курского полка в «ландмилиционном украинном корпусе». После скоропостижной смерти брата Якова, последовавшей в 1751 году, Николай стал единственным наследником родовых имений Львовых.
11 сентября 1755 года била челом жена прапорщика князя Львова Елизавета Артемьевна, что скончался ее отец, после которого осталось «недвижимое имение в Мещёвском уезде в Сухиническом стану в селе Маклаках да деревне Полянна с людьми и крестьяне». Просила справить за собою и вот уже указом от 11 октября то недвижимое имение было отказано Московской губернской канцелярией, а указ об этом выдан на руки ее мужу [10]. Можно, однако, допустить, что Артемий Обухов еще при жизни своей передал управление имением зятю, такому же малоземельному помещику, как и он, и эта дата лишь указывает юридическое закрепление земель за Львовыми. Собственно с 1755 года имение Маклаки на 160 лет стало родовым гнездом для его потомков. Хотя уже в 1757 году княгиня Елизавета Львова продала статскому советнику Никите Никитичу Демидову часть своего Мещёвского имения [11]. Еще ранее Демидов в этих местах, богатых рудными залежами и дровяными лесами, основывает новую промышленную группу на калужской земле. В 1722 году он выкупает у капитана Василия Обухова железоделательный завод, который тот открыл на своих землях у речки Брынь в 1721 году [12].
17 апреля 1757 года Львов все еще числится в списках Курского полка в этом же чине, имея двух сыновей, живущих вместе с ним. Позднее, 9 июня 1759 года Николаю Никитичу был выдан паспорт об отставке с чином подпоручика «вовсе от военной службы». Видимо с этого времени князь окончательно поселяется в своих калужских и тульских имениях. Как рачительный хозяин он занимался немалым хозяйством и своей семьей: растил хлеб и сыновей — то и другое требовалось Отечеству. В феврале 1777 года били челом отставной подпоручик князь Николай Никитич и его сыновья л-гв. Измайловского полка сержанты Александр, Сергей и Петр Николаевичи Львовы. Писали, что в 1757 году княгиня Елизавета Артемьевна скончалась, а после нее остались в Мещёвском уезде в Сухиническом стану недвижимое имение в селе Маклаках, деревне Полянна, в сельце Баранкове в деревне Заборье в селах Котори и в Печках, да в Рыльском уезде, всего по сказкам 3-й ревизии 784 душ, со всеми угодьями, с прудами и мельницами да двором помещичьим, состоящим в селе Маклаках. Наследство это: село Маклаки с деревнями и Рыльское имение они полюбовно разделили по жеребьям, причем свою часть в Рыльском отец уступил сыновьям. По разделу Львовы были допрошены в Белёвской канцелярии, куда в том же месяце и выслан был разрешительный указ. А 17 июня 1785 года в палате гражданского суда Калужского наместничества производилось дело по отказу за ними имения, сыновья учинили между собою полюбовный раздел имения на три равные части. При этом некоторые проданные части его записаны уже за новыми владельцами: Яблочковым, князем Гагариным и Мальцовым [13]. Также упоминаются и смежные земли, что князь Николай Никитич Львов купил в селе Котори, «где впала речка Растворовка в речку Которянку»: там, где он построил себе мельницу и амбары, вверх и вниз по речке. Зато другую мельницу, что стояла «к Маклакам вблизи Красного колодезя», Львов оставил своим детям. Упоминается, что некие части имения были проданы для расплаты немалых заемных долгов, что имелись на Артемье Обухове. Именно в этот период 1777 года подпоручик князь Николай Никитич Львов правил «должность благородного корпуса предводительства», а дети находились «в отпуску из команды» [14].
Старший сын его князь Александр Николаевич Львов по разделу получил в селе Маклаках и деревне Поляне свой жеребей, заключающийся в 308 душах крепостных крестьян да 477 десятинах земли. В январе 1788 года он вышел в отставку с чином бригадира и по 1791 год являлся предводителем дворянства Жиздринского уезда и председателем дворянской опеки. По материалам, собранным в уезде, в 1796 году за ним в селе Маклаках имелось мужского / женского пола душ: дворовых людей 13/13, крестьян 168/154, в селе Котори — 22/7, в дер. Заборье — 10/7, в дер. Баранкове — 10/7; итого в имении (на его часть) в Маклаках с деревнями числилось 411 человек [15]. Однако часть наследственного имения братьев Львовых находилась в соседнем Белёвском уезде, поэтому хозяйственные интересы связывали Болото с Маклаками. Князем Александром Львовым в апреле 1787 года был выдан вексель белёвскому купцу Семену Левонову за полученные от него 10 тыс. рублей серебром. Позднее вексель этот оказался на руках у родного племянника жены — капитана Семена Лаврова. Супругой князя Львова являлась Наталья Петровна дочь бригадира Петра Тимофеевича Щербачева, правда, брак их был бездетен. Свою часть земли, которой по отдаче мужа владела в Маклаках, она в 1818 году продала Ивану Акимовичу Мальцову [16]. Первое время Лавров довольствовался процентами, что ему регулярно выплачивал князь, но потом отношения их испортились, и вексель был предъявлен к оплате с процентами, что уже составило сумму в 17 тыс. рублей. С 16 марта 1790 года завертелось кляузное дело и если в одних инстанциях Львов его выигрывал, то в других — проигрывал. Пытаясь выйти из тупиковой ситуации занимал деньги на стороне, в том числе и у своего родственника князя В.Ф. Одоевского, доверенный человек которого Иван Глазунов был послан 9 июня 1791 года уладить дело. В своем письме он упоминает, что «имение Львова: в Маклаках — 186, в деревне Полянне — 122, а всего 308 душ крестьян, земли 477 дес.; оценено в 22 266 рублей и выставлено к аукционной продаже и к покупке его через газеты вызывались все желающие» [17]. 4 ноября 1792 года жеребий князя Александра Львовам в селе Маклаки с пустошами был продан с аукциона статской советнице Чоглоковой за сумму в 8 780 руб., в счет погашения имеющегося на князе долга. Львов обращается с жалобой в Правительствующий Сенат, а позднее и лично к Императору, считая, что имение за бесценок было им потеряно из-за чиновных проволочек. В конечном итоге 24 января 1814 года было вынесено заключение по 27-летнему делу Александра Николаевича: «оставить без уважения и дело заключить решенным». К тому вермени у него в Маклаках оставалось только 100 десятин отличного строевого леса, также предназначенного им в продажу, для удовлетворения своих кредиторов [18].
Другой его брат — князь Сергей Николаевич Львов также получил свою часть имения в Маклаках, где в 1825 году по 7-й ревизии за ним состояло 316 душ [19]. В 1783 году он был уже капитан-поручиком л-гв. Измайловского полка, а в январе 1793 года переведен в армию полковником. Указом императора Павла князь был уволен из армии бригадиром в 1796 году и числился в составе «возможных кандидатов в коменданты городов и крепостей». По материалам собранным в уезде, в 1796 году за ним имелось мужского / женского пола душ: в селе Маклаках дворовых людей 16/11, крестьян 192/169, в селе Котори — 7/4, в дер. Полянна — 74/76, в дер. Заборье — 5/3, в дер. Баранкове — 14/10; итого в имении (в его части) в Маклаках с деревнями числилось 581 человек [15]. С 1803 по 1810 год Сергей Николаевич являлся Предводителем дворянства Жиздринского уезда и отстраивает (1808-1811 гг.) в своем имении Маклаки, вместо прежней деревянной, прекрасную каменную церковь Знамения Пресвятой Богородицы [20]. «Во время службы его в походах с полком» Львову сопутствовала Пелагея Андреевна Белиметьева — «дворовая девица из крепостных», которая родила пятерых детей, на ней же князь впоследствии и женился в 1819 году. А указом Правительствующего Сената от 9 февраля 1820 года и по именному Высочайшему повелению ЕИВ детям бригадира Львова было «дозволено принять фамилию его и вступить во все права и преимущества по роду и наследию законным детям принадлежащие». Князь Сергей Николаевич Львов доживал свой век в имении Маклаках, где скончался на 62-м году «от престарелости», выдав в 1819 году дочь Анастасию замуж за майора Софийского пехотного полка Ивана Тимофеевича Добровольского.
Младший брат — князь Петр Николаевич Львов, как и старшие, также получил свою долю наследства. По материалам собранным в уезде, в 1796 году за ним имелось мужского / женского пола душ: в селе Маклаках дворовых людей 21/10, крестьян 183/178, в селе Котори — 8/7, в дер. Полянна — 72/68, в дер. Заборье — 4/1, в дер. Баранкове — 18/15; в дер. Новоселках — 4/6; итого за ним в Маклаках с деревнями числилось 595 человек. Упоминается Петр Львов как холостой секунд-майор в отставке, «что исправляет должность уездного судьи» [15]. По 5-й ревизии за ним в 1801 году числилось 322 крестьян, из которых князь заложил в государственном заемном банке 175 душ на сумму в 3 500 руб.
Братья Львовы закладывали своих крестьян в заемном банке в 1786 и 1792 годах под различные суммы, выкупая эти заклады в 1794 и 1796 годах [21]. Еще в 1797 и 1798 годах просили они о размежевании дач недвижимого Калужского имения. Они же в 1808 году продали поручику Александру Афанасьевичу Зыбину часть Маклаков “с господским домом и садом в 6 дес… а всего 1 000 дес. земли”. От Зыбина земли эти по продаже перешли к князю Николаю Гагарину, а позднее дочери его Елизавете. Чоглокова продает свою часть лесов — Ивану Мальцову “железных рудных мест… да дровяного лесу… на 1 236 дес.” [15]. Господский дом Львовых был отстроен вновь на вершине холма ввиду церкви стоящей на соседней вершине, через запруженные каскадом прудов речки Маклаковку и Растворовку. В имении появляется новая поросль Львовых — владельцев Маклаков: теперь это уже дети Сергея Николаевича, что хозяйствуют на землях постаревшего отца в меру своего разумения.
Отставной бригадир князь Сергей Николаевич Львов определил двух своих старших сыновей на военную службу. Начинали они ее в октябре 1820 года, поступив сначала в 22-й Егерский полк, откуда вскоре были переведены в 23-й Егерский полк портупей-юнкерами, где в чине подполковника служил их зять Добровольский. Князь Афанасий Сергеевич получил в декабре 1824 года чин прапорщика и скончался после 1827 года в чине подпоручика. Его брат подпоручик князь Александр Сергеевич вышел в отставку в чине штабс-капитана и поселился в отцовском имении. Младшие братья учились во 2-м кадетском корпусе, откуда в 1822 году князь Петр Сергеевич «за неспособностью к воинской службе» вышел чиновником 14-го класса (коллежский регистратор), и стал проживать в имении. Кадет князь Василий Сергеевич продолжил свое обучение до 1832 года и вернулся домой с тем же чином коллежского регистратора. Судя по документам, между собою наследники не очень ладили и после смерти отца потребовали разделить имение. В 1829 году, по жалобам на Высочайшее имя князей Сергея и Петра Львовых на решение 7-го департамента Правительствующего Сената, дело о спорных Маклаковских землях между Львовыми, Гагариным и Мальцовым, Государственным советом было препровожденное в Министерство юстиции из-за разного мнения присутствующих. С 19 мая 1829 года землемер Стрижковский приступил к снятию геодезической ситуации в присутствии заседателя уездного суда и прикомандированного уездного землемера Екимова. При этом было отмечено, что жеребей князя Сергея никуда не выбыл, а прочие поступили по продаже к др. лицам; причем у Ивана Мальцова во владении находилось уже 2 446 дес. земли. 11 октября 1829 года поверенные всех спорящих сторон бросили жребий на владение доверителей своих в трех равных частях, из которых одна, досталась князю Сергею Львову, часть Александра Львова — Мальцову, а часть Петра — оказалась в общем владении Мальцова и князя Гагарина. Что было закреплено согласно решения Правительствующего Сената от 30 января 1817 года [16]. А для раздела уже между наследниками Сергея Львова была составлена подробная опись имению, учиненная заседателем Жиздринского уездного суда майором Поручкою 19 августа 1831 года.
Опись господского дома князей Львовых 1831 года (сохранена орфография документа): «Жиздринского уезда в селе Маклаках господское заведение. Дом каменный о двух этажах, третий же этаж и на нем мизанин по бокам деревянный, середина же дома вовсе четыре этажа каменныи.
Нижний этаж имеет в себе куфню с полом выстланным кирпичом; створчатыя деревянные двери, два небольших окна с рамами; очаг, на нем плита чугунная, печь кирпичная духовая, связана по краям полосами железными, дверок чугунных пять; в стене над очагом род шкафа с дверками железными, в нем железная решетка; под очагом же машина железная для приготовления жаренова с дверкою железной, другая таковая же машина чугунная с колпаком железным, с крыльями железными. В стенах два шкафа с деревянными задвижными дверками. Напротив куфни людская с дверью на железных маленьких крючках и петлях, окон двое со стеклами; печь в ней на шестке плита чугунная; пол выстлан кирпичом; в стенах три шкафа с деревянными задвижными дверками, кругом лавки, стол деревянный. В том же этаже сбоку каменный чулан с дверкою на железных петлях и крючьях. Четыре закрома, род чуланов деревянных. Прачичная на две комнаты разделяется, окон четыре, дверей на железных петлях и крючках две; пол выстлан кирпичем. Печь одна, при ней сзади кафельная лежанка спереди кирпичная, на шестке плита чугунная, кругом около стен коники деревянные; два шкафа в стенах с задвижными деревянными дверками. Между прачичной и куфней погреб с полукруглым окном, выстлан кирпичом.
Бельетаж имеет в себе шесть комнат, довольно обширных, окон восемнадцать и одно италианское, все исправны. Дверей одиннадцать, коридором от них отделяются: большая ткатская комната с двумя кирпичными печами и полное к ним принадлежность. С правой стороны фасада так же большая столярная комната. Третий этаж одна комната с италианским окном, двое сеней: в передних сенях два италианских окна, простых окон двое; двери на балкон створчатыя на железных каленчатых петлях снизу деревянныя, а сверху стеклянныя. Другие сени отделяются дверьми стеклянными и двумя окнами. По бокам две кладовые со створчатыми дверками на железных петлях и крючьях с шестнадцатью обыкновенными окнами и двумя италианскими. В мизанине одна комната имеет в себе окон шесть и в коридорю таковых же шесть, одни двери створчатыя на петлях и крючьях маленьких. Во всех этажах голандских кафельных печей шесть…».
Из служебных помещений там были упомянуты следующие: «Баня с сеньми и предбанником в коем два окна, двое дверей на железных петлях и крючьях с 12 окнами, в коих решетки железные и рамы со стеклами. Анбар мерою в длину. Каретный сарай каменный, крыт тесом, в нем одни вороты на железных петлях и крючьях. Близ дома имеется небольшой сад в 56 десятин…», упоминаются и мукомольная мельница о двух поставах [22].
По разделу 1831 года вдове княгине Пелагее Львовой (скончавшейся в том же году от водянки) и ее детям отходило в наследство имение по отдельным жеребьям общим количеством в 5204 десятины различных угодий с 316 душами крестьян «состоящих обще на оброке». Под «усадьбами, огородами, гуменниками и конопляниками, а также под господскими садами и домами» состояло 56 десятин, да еще земли и мукомольные мельницы, что достались князю Сергею Львову при предыдущих разделах имения, состоявшихся в марте 1798 года и в январе 1809 года. В Маклаках в 1831 году имелся постоялый двор, а значившиеся по описи крепостные крестьяне оказались в большинстве на удивление хозяйственными и домовитыми: в каждом дворе по 2-4 лошади, по 1-2 корове и много иной мелкой скотины. И всё это несмотря на многолетние их недоимки на сумму в 16 600 рублей, невыплаченных крепостными своим господам и владельцам князьям Львовым.
Хочется подробнее остановиться на судьбе одного из посетителей, который в те 30-е годы XIX века побывал в Маклаках и оставил о них рукотворную память. Это был известный поэт Александр Иванович Полежаев. Судьба его печальна: будучи с рождения бастардом, а позднее вольнослушателем московского университета, поэт баловался написанием озорных стихов, что раздражали власти. В 1826 году Александр Полежаев был отдан в солдаты по личному распоряжению Императора Николая I. Во время службы Александр Иванович за неоднократные нарушения им воинской дисциплины у него отобрали унтер-офицерское звание «с лишением дворянства и без выслуги» и почти до конца своих дней оставался рядовым. Надеюсь, здесь не надо объяснять, что значило поэту быть рядовым солдатом николаевской эпохи! После службы на Кавказе в Московском пехотном полку, где Полежаев искал случая отличиться, он, наконец, вернул себе унтер-офицерский чин. В сентябре 1833 года Александр Иванович был переведен в Тарутинский пехотный полк, который в тот период квартировал в Жиздринском уезде Калужской губернии [23]. Батальон, где проходил службу поэт, располагался на постое в окрестных селениях некогда большого уезда. Будучи ближайшими соседями, братья Львовы привечали Полежаева, который частенько бывал у них запросто. Зная не понаслышке об имении, в своем стихотворении «Нечто о князьях Львовых» поэт оставил нам беглое описание дома, с которого мы начинали свой рассказ: «Кто видел в Жиздринском уезде, Село с прудом, С мостом, И с церковью при въезде? В селе том есть старинный дом, Огромный, желтый и с крыльцом,И рядом новые палаты; В палатах тех, мои друзья…» [1].
Именно в поэтическом экспромте мы находим еще одно изображение дома Львовых первой половины XIX столетия. Узнаем, что здание было «огромным», что цвет по штукатурке был положен желтым, как принято, в ампирном стиле той эпохи. Становиться известно и о крыльце дома — целой террасной системе на краю крутого холма. А рядом, вероятно, были выстроены флигеля, один из которых поэт назвал «новые палаты» так в старину называлось каменное строение. Вот и все описание, половину из которого мы дополнили своим воображением, ведь время не оставило нам ни следа от былых построек. Нет сомнения, что поэт был знаком и относился с большой симпатией к владельцам имения, которым и посвятил свои строки, называя «друзьями». Братья князья Петр и Василий Сергеевичи Львовы «два полу отставных солдата» как и Полежаев, были незаконнорожденными детьми, правда, позднее, отец их признал, а Правительствующий Сенат утвердил в княжеском достоинстве. Но недаром Александр Иванович Полежаев (сын помещика Струйского и крепостной девушки) зашифровал в своем стихотворении смысл для понимающих: «…и с божью милостью князья…». Видимо, то было веление времени, такое же, как рождение от императрицы Екатерины — Бобринского, а от помещика Бунина — Жуковского…
Впрочем, вернемся к нашей истории. Снедаемый сильными страстями коллежский регистратор князь Василий Сергеевич Львов требовал своей доли наследства. Также он требовал взятия в опеку имения Маклаки с другими землями, до производства самого раздела имущества. Двое старших: сестра Анастасия и брат Александр, объединившись между собой, противостояли напору Василия. Средний брат — Петр склонялся то в одну, то в другую сторону своих родственников. Разногласия касались раздела Калужского и Орловского имений, вернее тех частей, что достанутся на долю каждого наследника. Львовы даже разъехались: Александр и Анастасия жили в Орловской деревне, а Петр и Василий остались в Маклаках. Наконец в августе 1833 года стороны пришли к компромиссу: старшим наследникам досталось Орловское имение, состоящее в деревне Сергиевка, а младшим — Жиздринское имение в селе Маклаки да еще деревянный дом матери с пристроенными к нему купеческими лавками в уездной Жиздре, а «недоимки очищать каждому за свое имение». Также князья Петр с Василием, получившие во владение Маклаки, взяли на себя дальнейшее ведение трех земельных тяжб, лежащие на имениях, да еще и долги брата отца, а их дяди «слабоумного» князя Василия Николаевича Львова, на сумму 3 000 рублей. От его имени дворянская опека в тот период управляла Белёвским имением Львовых в селе Болоте. Старшие же брат с сестрою обязались выплатить иные долги в сумме 6 487 рублей 58 1/2 копеек, «впрочем, крепостные и денежные дела разобрали мы каждый по принадлежности…». Фамильный архив и бумаги были оставлены в ведении князя Александра Сергеевича Львова, как старшего в семействе. Главным же доводом к миролюбивому разделу, видимо, послужила благодарность братьев за давнишнее уничтожение Анастасией Добровольской заемного письма, данного ей от отца князя Сергея Николаевича Львова в 50 тыс. рублей, которое тот отдал дочери, выдавая замуж без приданного. К этой сумме наросли со временем проценты, и составляла она уже 100 тыс. рублей, да еще судебные издержки… Василий с Петром подумали, и, согласились.
Буйный нрав младших Львовых выражался не только в их длительных загулах. Однажды, чтобы избежать неприятностей с братом Петром, Анастасия Сергеевна с мужем и детьми бежали из родительского дома и некоторое время были вынуждены провести на постоялом дворе в Маклаках — идти им просто было некуда. А все денежные затруднения, как водилось всегда у помещика второй половины XIX века, выручались продажами земель, угодий и лесов.
Князь Петр Сергеевич женился в 1837 году на вдове управляющего имением заводчика Мальцова в Маклаковской волости мещанина Агафона Евстигнеева. Марья Фоминична к тому времени уже имела двоих детей от первого мужа, да еще была беременна от князя (младенец умер в том же году). С 1839 по 1842 годы князь Петр Львов служил попечителем запасных хлебных магазинов Жиздринского уезда и умер на 40-м году «от воспаления». К тому времени в Маклаках у него уже родилось четверо своих детей [24], которые в основном вместе с матерью проживали в Белёвском имении, что, вероятно, по разделу им и досталось. Но за ними оставалась еще и некоторая часть калужских земель в Маклаках. Один из сыновей поручик князь Сергей Петрович Львов, просясь в 1865 году в отставку с воинской службы указывал местом своего пребывания имение Маклаки, несмотря на то, что в их Белёвском имении находилось 5 000 дес. неразделенных с братьями земли [25].
Как и его старший брат, Петр, — Василий Сергеевич Львов прослужил два срока в 1840-х годах попечителем запасных хлебных магазинов Жиздринского уезда. А в 1840 году последовало «запрещение» на имение чиновника 14-го класса князя Василия Львова, состоящее в селе Маклаках — 104 десятин, деревне Полянны — 49, села Котори — 5, деревни Заборье — 5, деревни Баранковой — 10; всего 173 десятин земли; за не возвращение выданной ему ссуды при «обсеменении полей», из Жиздринского уездного Комитета народного продовольствия [26]. Жена его Анастасия Ивановна в 1852 году скончалась от чахотки в 40-летнем возрасте. Имея на руках девятерых детей коллежский секретарь Василий Сергеевич, ударился в многомесячный запой «…сделав еще долгу до 4 000 рублей серебром». Совершенно не заботясь о своем потомстве, князь с увлечением тратил семейные средства на мимолётные прихоти, даже не оплатив пансионы и учение старшим сыновьям и дочерям. А ведь Маклаковское имение состояло в 650 душах крестьян да еще в Саратовском у него было – 350 душ [27]. Родственницы жены в феврале 1856 года возбудили в губернии дело, прося взять это имение в опеку, дабы оградить детей от буйств отца. Жалуясь предводителю уездного дворянства юные Львовы писали: «Папаша, прежде всего, оставил нас без всяких средств к выезду… дом опустел, люди все были им биты и разогнаны, наступившая ночь не прекратила его гонения… он вздумал напасть на наших сестер. Двое из нас еще прежде ушли в тетушкин дом…» [28]. Видимо, верны предположения о наличии еще нескольких зданий-флигелей, отдельных у каждого из наследников. Недаром в 1856 году здесь еще упоминается “тетушкин дом” Анастасии Сергеевны. Тогда же, в декабре месяце, имение князя Василия Львова взято в опеку, и было наряжено формальное следствие, в котором участвовали уездный предводитель Челищев и капитан корпуса жандармов Золотухин.
В 1857 году по определению Калужского дворянского депутатского собрания на недвижимое имущество, «где бы, какое ни оказалось, коллежского секретаря Василия Сергеевича Львова, впредь до окончательного решения дела о расточительной жизни его» на Маклаки, где справа от его имения лежали земли наследников брата, покойного князя Петра Сергеевича Львова, было наложено запрещение. Дочь Петра княжна Марья Петровна в 1874 году, а вдова княгиня Марья Фоминична Львовы в 1876 году утвердили выкупные договора с крестьянами на продажи им своих частей Маклаков, что достались им по раздельному акту от 27 августа 1865 года, совершенному в Мещёвском уездном суде [29].
Самому князю Василию Львову было запрещено проживание в Маклаках, откуда он выехал в Елецкий уезд к родным. За год до своей кончины, в январе 1860 года, Львов подал прошение разрешить ему “устроить будущность детей своих”, по которому свое Саратовское имение в деревне Сухой Елани отдавал он пятерым сыновьям, а «управление и хозяйственное распределение частями их старшему сыну Сергею”. Себе же просил в обеспечение по 600 рублей серебром, да на уплату долгов… “Имение же состоящее Калужской губернии Жиздринского уезда в селе Маклаках и деревне Полянне с отхожими пустошами предоставляет дочерям Ольге и Варваре, в уплату выданных им заемных писем, каждой в 15 тыс. рублей серебром, с тем, чтобы они разделили, если пожелают, по равным частям соразмерно в качестве, количестве и удобствах…, и таковым награждением оставаться им довольными и как от него, так и от сыновей его, а их братьев ничего не требовать” [28]. Позднее, в 1871 году в газете «Сенатские ведомости» было пропечатано официальное объявление о снятии запрещения с имения князя Василия Львова — через 10 лет после его смерти [30].
При новых владельцах старое имение начало стремительно дробиться. По раздельной записи, явленной в Калужской гражданской палате 11 мая 1865 года часть Маклаковского имения в 56 душ, проживающих в деревне Полянне, по выкупному от отца делу, достались в 1867 году отставному поручику князь Ивану Васильевичу Львову [31]. Участник Крымской войны (1853-1856 гг.) награжденный медалью, князь вынужден «по домашним обстоятельствам» выйти в 1856 году в отставку, видимо, средств чтобы достойно содержать себя офицером в армии ему не хватало. Дочь его брата Василия — княжна Мария Львова еще в 1881 году подтверждала свои права после смерти отца и дяди на родовое имение в Маклаках [32]. В середине XIX века значительные части Маклаковских земель, по продаже их, поступают в распоряжение Демидова, Мальцова, Волженского, Полякова и иных помещиков, скупавших эти земли, богатые рудными выходами [33]. Весь окрестный район всегда изобиловал лесом, а обработка почвы, представлявшая во многих местах бесплодный песок, не в состоянии была прокормить земледельцев округи, что объясняло большое количество крестьян, ежегодно покидавших собственные хозяйства, чтобы наняться на полевые работы в других губерниях.
С конца XVIII столетия, благодаря энергичной деятельности соседа Львовых тогдашнего владельца местных заводов — Алексея Никитича Демидова, особенно высокого развития достигли железоделательные и стеклянные производства. После него хозяйствовал Илья Назарович Колобов, но вполне цветущая пора настала для всего этого нарождающегося промышленного района, когда в конце 1830-х годов ведение дел взял в свои руки Сергей Иванович Мальцов. Одни за другими возникали здесь стеклянные, зеркальные, чугунно-плавильные, винокуренные, канатные заводы, разные фабрики, изделия которых тотчас же получали обширное распространение и сбыт. На 22 больших заводах заняты были около 100 000 рабочих, среди которых большинство было местными жителями. О благосостоянии работников владельцы проявляли вполне гуманную заботу: «они не были ни малейше обременены работой, получали хорошее жалованье, жили в обширных каменных домах; одежду, чай и съестные припасы приобретали из особых магазинов, а в случае неурожая снабжались безвозмездно хлебом". Однако конкуренция и неудачное планирование привели к накоплению долгов, а вследствие упадка всего предприятия, стали закрываться одна фабрика за другой, один завод за другим, или же приходилось уменьшать наполовину число и заработную плату рабочих. Народ поднял сильный ропот, так что пришлось уже сосредотачивать на всякий случай войска. Неоднократно предпринимались попытки обеспечения оставшихся без работы землей, которой свободной имелось только 18 000 десятин для наделения 13 000 нуждающихся. Немного толку вышло и у составлявшихся в большом числе рабочих артелей, который пытались собственными силами выполнять заказы на стороне [34]. А в селе Котори с начала XX века заработал кустарный местный маслозавод. В начале 1906 года в Жиздринском уезде начались крестьянские волнения, в селе Маклаках они проходили под руководством двух заезжих агитаторов. Подстрекаемые к неповиновению крестьяне переизбрали местных старост и волостного старшину. Прибывшие социалисты, собирая на митинги, агитировали и возмущали людей подняться на вооруженное восстание, отобрать землю у местных помещиков, но уже 22 января 1906 года прибывший отряд полиции покончил с беспорядками. Возмутители спокойствия были задержаны, а позднее сосланы [1].
В 1913 году один из внуков князя Василия Сергеевича Львова — корнет запаса 13 драгунского полка князь Константин Александрович Львов утверждал, что имеет в общем, владении с другими наследниками недвижимое Жиздринское имение, состоящее из 521 десятин земли [35]. Что же сталось с бывшими обитателями Маклаков, когда наступил бурный событиями 1917 год? Подполковник князь Сергей Александрович Львов участвовал в Белом движении: осенью 1919 года он был командиром эскадрона в Сводном полку Кавказской кавдивизии. Его брат князь Николай Александрович Львов поручик 2-го армейского корпуса и в марте 1920 года раненым был эвакуирован из Новороссийска на транспорте «Херсон». О других же потомках этой ветви Львовых ничего достоверно не известно…
Как только большевики с их Советами укрепились в Жиздринском уезде, встал вопрос о создании здесь новых органов власти, а делегатами от Маклаковской волости в город прибыли А. Сергеев, И. Тимошков и Г. Горин. Позднее был создан Маклаковский волостной совет крестьянских депутатов, председателем которого был избран местный житель-активист Андрей Сергеев, вскоре убитый в деревне Печки. Крестьянство уезда не проявляло заинтересованности к объединению в коллективы. «Идея коллективной обработки была чужда населению» – констатировали представители власти. И хотя в уезде было образовано 124 товарищества и 33 артели, однако число записавшихся туда составляло всего 1 546 человек, да и существовали они больше на бумаге. Все это сохранялось до перехода к сплошной коллективизации в стране [36]. В Маклаках вместо волостного образован крупный Маклаковский сельский совет, где первым председателем стал Григорий Васильевич Бороздин. В 1930 году здесь был организован колхоз «Клич», где председателем стал коммунист Антон Ефимович Мосин, который позднее создал в районе машинотракторную станцию. Вероятно, что хозяйства княжеского имения да окрестных помещиков и зажиточных крестьян составной частью вошли в состав колхоза, а в бывшем доме Львовых была обустроена местная больница.
Во время Великой Отечественной войны осенью 1941 года в Маклаках в зданиях местной сельской школы и больницы развернул свою деятельность медико-санитарный батальон 21-й дивизии народного ополчения Киевского района города Москвы. Вскоре сюда начали поступать наши раненые бойцы, а когда немцы в стремительном наступлении заняли округу, то в медсанбате оставалось не эвакуированными 120 раненых. Местные жители прятали их по подвалам и погребам, а позднее старались переправить обратно в сельскую больницу, когда же в здании произошел пожар, то опять разобрали их по домам. В январе 1942 года отступавшие немцы устроили в несколько поврежденном княжеском доме и в домах жителей Маклаков пункты приема и сортировки своих раненых, прибывающих с места боев с советской армией. В 20-х числах февраля 1942 года они заняли оборону и до середины марта здесь развернулись военные действия за освобождение района. Особенно тяжелые бои происходили за овладение селами Маклаки, Высокое и Зимницы. Только летом 1943 года произошло полное освобождение окрестных сел и деревень от неприятеля, в результате которых было порушено многое, а в самих Маклаках сильно повреждены бывший княжеский дом и церковь, которая потеряла колокольню (по рассказам — взорванную немцами). Развалины дома Львовых, которые запечатлел на фотографии краевед Н.А. Чумаков простояли еще до начала 70-х годов, и позднее были разобраны на кирпичи местными жителями. Художник студии Грекова Петр Кривоногов на своем рисунке изобразил целым — ныне полуразрушенное здание церкви [1].
Память о прошлом здесь жива, пожалуй, уже только в названии «княжий» или «барский» колодец, у мостка через неглубокую ныне речку. На месте холма, где ранее высился воспетый поэтом господский дом еще недавно велись открытым способом выработка песка со щебнем для удовлетворения местных нужд. Что ж, жизнь не стоит на месте, и потребности сегодняшнего дня перевешивают вчерашний. На соседнем холме, через овраг, виднеются развалины маклаковской церкви Знамения Божьей матери и кладбище. Данные Калужского государственного архива говорят нам о том, что в селе Маклаках к 1921 году имелось 263 двора, а примерное количество жителей в нем определялось как минимум в 1 500 человек. В различных службах бывшего имения размещались: волостной исполком, больница, почтово-телеграфное отделение, страховая контора, лесничество, народная школа, телеграфная станция и две водяные мельницы. Ныне же количество местного населения постоянно сокращается и на сегодняшний день в большом некогда древнем селе проживает всего 250 человек, а часть из них просто сторонние переселенцы-беженцы. Молодежь здесь не остается: нет ни перспектив, ни работы [37]. И если в ближайшие годы не будут приняты решительные меры, позволяющие возродить российскую провинцию, то Маклаки с их бурной событиями летописью не дождутся своего 400-летия, а само их название станет прошедшей, увы, историей…
апрель 2005 г.
Источники:
Статья в 11 выпуске сборника "Русская усадьба". Москва Издательство "Жираф" 2005 г. С. 402 - 422