ГЕРОИ ВЕЛИКОЙ ОТЕЧЕСТВЕННОЙ

Лыжня в бессмертие

И скажут, честь воздав сполна,
Дивясь ушедшей были:
Какие были времена!
Какие люди были!

Александр Твардовский

В Москве, в Музее пограничных войск, я когда-то впервые увидел это полотно известных живописцев П. Соколова-Скаля и А. Плотнова. Называется оно «Подвиг 22 героев-лыжников». На полотне – кульминация ожесточенного боя.

...Окраина деревушки, полуразрушенный сарай, вокруг – груды трупов гитлеровских вояк.

Горстка советских воинов в белых маскировочных халатах стойко отражает натиск озверевших фашистов. Все меньше в живых остается героев. А враг наседает и наседает. Тогда во весь рост поднялся молодой боец. В руке – противотанковая граната. Сейчас на него бросятся гитлеровцы. Когда они приблизятся, он сорвет с гранаты чеку...

Одно из мгновений героической обороны Москвы запечатлели талантливые живописцы. Один из бессмертных подвигов у деревни Хлуднево, за который Лазарь Паперник первым в легендарной «Бригаде отважных», как называли ОМСБОН – Отдельную мотострелковую бригаду особого назначения, был удостоен звания Героя Советского Союза.

Из героического отряда, нанесшего немецко-фашистским захватчикам у деревни Хлуднево огромные потери, в живых остались только трое – командир отряда Кирилл ЛАЗНЮК (на фото – слева), а также Алексей КРУГЛЯКОВ (в центре) и Евгений АНУФРИЕВ, вынесшие тяжело раненного Лазнюка из жесточайшего боя

Мечты

Стать спортивной знаменитостью он не успел – помешала война. Однако ветераны 1-го Московского часового завода, куда Лазарь Паперник пришел после окончания фабзавуча, помнят, каким он был физкультурным заводилой. Ни одно заводское спортивное событие не проходило без него. Запомнилась одна из довоенных гонок в Подрезкове – излюбленном месте соревнований московских лыжников. Сборные команды крупнейших предприятий столицы оспаривали первенство в эстафетах.
...Последний этап. Один за другим уходят на решающий десятикилометровый круг гонщики. Седьмым рванулся высокий лыжник.
– Нажми, Лазарь!.. – послышалось вдогонку.
– Не подкачай!..
И он не жалел себя. Обошел одного, другого, третьего...
– Лыжню! – требовательно выкрикивал, нагнав очередного соперника.
Двадцатиградусный мороз сковал в тот день землю, сделал снег колючим, жестким. А Лазарь Паперник, разгоряченный, мокрый от пота и снега, до предела вымотанный, но беспредельно счастливый, гордо вскинул на финише руки. Победа!.. Друзья подхватили его на руки и стали качать, а те, кто стоял рядом, не скрывали восхищения:
– Вот это парень!..
Да, не раз на трассах лыжных гонок, в пылу жарких состязаний проявлял бойцовские качества Паперник. Он мечтал поступить в Центральный институт физкультуры, стать тренером. А еще ему очень хотелось успешно выступать на лыжне, выполнить заветную норму мастера спорта.
Война разрушила мечты. В первый же день патриот-комсомолец, значкист ГТО подал рапорт с просьбой отправить его на фронт, и уже 27 июня вместе со многими московскими спортсменами, среди которых были многие чемпионы и рекордсмены страны, Паперник был зачислен в ОМСБОН.
Задания исключительной важности выполняли небольшие отряды «Бригады отважных». В самое тяжелое время, в первые месяцы войны, когда превосходящие силы противника рвались к Москве, им было поручено заминировать подступы к родной столице, подорвать мосты, железнодорожные пути – задержать продвижение гитлеровских полчищ. Потом небольшие лыжные отряды отправились через линию фронта.
«Пусть горит земля под ногами оккупантов!» – с этим наказом уходили спортсмены за огненную черту, чтобы и там, на временно оккупированной гитлеровцами земле, нещадно громить врага.

Подвиг Героя Советского Союза Лазаря ПАПЕРНИКА и его боевых соратников увековечили на полотне известные живописцы П. Соколов-Скаля и А. Плотнов

Задание

Получив сокрушительный удар на подступах к Москве, гитлеровские орды покатились вспять. На одном из участков фронта враг попытался приостановить наступление советских войск, решив создать в деревне Хлуднево, откуда как на ладони виднелась пролегающая поблизости дорога, мощный огневой заслон. Опасность была велика. Деревенька, хотя и небольшая, являлась важным стратегическим пунктом. Мимо должны были пройти наши части.
– Во что бы то ни стало нужно сорвать замысел врага, – решительно сказал начальнику штаба командир 328-й дивизии полковник П. Еремин, в чье распоряжение перед уходом за линию фронта попал один из лыжных отрядов ОМСБОНа, ведомый старшим лейтенантом Кириллом Лазнюком.
Приказ был краток:
– Ночью выбить противника из деревни!..
– Только вы, Кирилл Захарович, со своими молодцами, – обратился комдив к командиру лыжного отряда, – можете успеть добраться туда. Сделайте все, чтобы удержать Хлуднево до подхода главных сил.
Лазнюк и сам отчетливо понимал, насколько ответственно задание. На рассвете начнется долгожданное наступление, и все, что может помешать, надо заранее устранить. Две дюжины умелых лыжников – из тех, кто понадежнее, отобрал старший лейтенант. Ближними помощниками назначили комиссара группы политрука Михаила Егорцева и его заместителя Лазаря Паперника.
Сборы были недолгие. Тщательно смазаны лыжи, проверено снаряжение, автоматы, диски с патронами, подвязаны к поясу противотанковые гранаты.
– Становись! – подает команду Егорцев...
Шеренга лыжников в белых маскировочных халатах выстроилась перед командиром.
Разъяснив поставленную перед группой задачу, Лазнюк сделал паузу, внимательно оглядел строй, будто видел ребят впервые, и подчеркнуто, с расстановкой повторил то, что на прощание сказал ему комдив:
– От нас с вами, товарищи, зависят успех наступления и многие жизни!..
К безвестной деревеньке путь лежал через лес. И никто, конечно, не предполагал тогда, что эта лыжня – самый главный старт для всех, а для большинства – последняя, финишная. Лыжня, ведущая в бессмертие!
Никаких происшествий в пути не произошло. Совершив более чем тридцатикилометровый бросок, группа Лазнюка под вечер незаметно добралась до цели. Лазнюк подозвал Паперника:
– Возьми двух ребят, Лазарь. Выясни обстановку.
Пойти с Паперником в деревню вызвались Евгений Дешин и Михаил Ястребов. Разведчикам повезло. На окраине они обнаружили землянку, в ней – местных жителей.
– В село понаехали фашисты, – рассказали они. – Нас из домов выгнали, гады... Вот и ютимся: кто в ямах, кто в сараях.
Больше часа пропадали разведчики, а когда вернулись, подробно доложили командиру, сколько в деревне солдат, в каких домах они разместились, где находятся танки, минометы, артиллерия. Сведения оказались малоутешительными.
– Положение, ничего не скажешь, – заметил Егорцев, когда Паперник окончил рассказ. – Что думаешь делать, командир?
С ответом Лазнюк не спешил. Когда он получал задание, начальник штаба сообщил ему, что по данным разведки в Хлудневе засел небольшой вражеский отряд, в полроты. А на поверку выходит – тут целый гарнизон. Гитлеровцы, вероятно, успели подтянуть подкрепление. Как же быть? Впрочем, о чем рассуждать: приказ есть приказ! О возвращении не могло быть и речи. Днем сюда подойдут наши, и тогда ни ему, Лазнюку, ни всем остальным не будет оправдания.
– Будем атаковать! – решительно проговорил Лазнюк и обратился к комиссару: – Прошу тебя, Михаил Тимофеевич, разъясни ребятам обстановку. Пусть знают, на что идем...
– В ружье! – прозвучала команда, и на небольшой опушке, где выстроились лыжники, твердо зазвучали слова:
– Товарищи, наши разведчики установили, что в деревне – батальон немцев. Артиллерийская и минометная батареи. Несколько танков... Нас меньше, на одного – двадцать гитлеровцев!.. Но мы бойцы, спортсмены, и мы должны... Мы выполним свой долг, товарищи. Пусть фрицы запомнят нас, лыжников!..
После Егорцева бойцов напутствовал командир:
– Наш союзник, – сказал он, – быстрота и натиск. Внезапным ударом мы должны смять врага, нанести ему как можно больший урон, вывести из строя танки, орудия, минометы.
Подробно объяснив план действий, Лазнюк распределил по группам людей, назначил старших, в заключение объяснил:
– Сигнал к атаке – две зеленые ракеты.

Один из многих отрядов воинов-лыжников уходит на боевое задание

Бой

Тишина. Только дыхание людей да поскрипывание снега. Быстро сгущались сумерки. Чем они становились плотнее, тем больше ощущался холод.
– Ничего, – шутили бойцы, – скоро разогреемся.
А тут еще разыгралась поземка. Но это было на руку.
– Погодка, как по заказу, Кирилл Захарович, – не удержался Паперник. – Фрицы и не подумают, что в такую пургу кто-то может потревожить их сон...
Незаметно с тыла приблизились к деревне. Залегли. Синими тенями, сливаясь с темнотой и снегом, вперед поползли Валерий Москаленко, Иван Бойченко и Евгений Дешин. Поползли туда, где, поеживаясь от холода, взад-вперед расхаживали часовые.
Минуты кажутся вечностью. До предела напряжены нервы. Настораживает каждый шорох. Всякое может случиться. Малейшая оплошность и поднимется переполох. Но омсбоновцы не зря помногу тренировались, они мастерски овладели искусством рукопашного боя, приемами самбо. Ловко, по-ювелирному, без единого звука сняты часовые. Путь – свободен!
– Вперед! – тихо отдал команду Лазнюк и сильно оттолкнулся лыжными палками. Немного времени понадобилось, чтобы лыжники рассредоточились по деревне. Когда все вышли на исходные позиции, командир достал ракетницу.
Зеленые огоньки прочертили ночную иглу, и сразу же тишину взорвали автоматные очереди. В окна домов, в которых по-хозяйски улеглись на ночлег непрошеные гости, полетели гранаты. Послышались вопли раненых.
Быстро и метко действовал Москаленко. Швырнув в окно гранату, он встретил свинцовым огнем уцелевших гитлеровцев, которые выскакивали на улицу чуть ли не в одних подштанниках и в панике разбегались в разные стороны. Очередь за очередью снайперски выпускал из автомата по беглецам Паперник, недаром еще на родном заводе он считался одним из лучших ворошиловских стрелков. Навыки, полученные на учебных занятиях в тире, теперь очень пригодились. Сбив прикладом немецкого обер-лейтенанта, Михаил Головаха в упор разрядил в него пистолет. Штурмовая группа, ведомая самым юным в отряде бойцом – девятнадцатилетним Володей Захаровым, полностью разгромила фашистский штаб. Подорваны несколько танков и орудий.
Быстро и решительно действовали спортсмены. Налет был настолько ошеломляющим, что горстку храбрецов гитлеровцы с перепугу приняли за крупное подразделение.
– Рус!.. Рус!.. Рус!.. – тут и там слышались истошные вопли.
В разгар сражения шальная пуля задела командира. Не обращая внимания на рану, Лазнюк продолжал руководить действиями отряда. Не покинул он поля боя и после второго ранения. Голос старшего лейтенанта умолк лишь тогда, когда Кирилл Захарович потерял сознание. К нему подбежал Паперник. Убедившись, что командир жив, он подозвал Круглякова. Тот тоже был ранен, но передвигаться мог.
– Лазнюка спасай, Леша, – приказал Паперник. – Уходи с ним в лес.
Паперник помог Круглякову взвалить на спину командира, и Алексей, оставляя на снегу кровавый след, пополз к ближайшему оврагу. Сам Лазарь залег, чтобы огнем прикрыть товарищей. На помощь к нему поспешил Ануфриев.
– Не мне, Круглякову помоги, Женя, – обернулся к нему Паперник. – Леша тоже ранен. Ему трудно... Здесь я справлюсь...
Дерзкая атака спортсменов, как снег, обрушившихся на врага, привела гитлеровцев в смятение. Они бежали, понеся большие потери. Развязка, казалось, близка. Но на беду поблизости оказалась вражеская автоколонна. Батальон моторизованной пехоты следовал под Сухиничи. Воодушевленные мощным подкреплением, недобитые гитлеровцы оправились от страха и открыли яростный огонь.

Подвиг

Превосходство врага и в людях, и в технике было подавляющим. Гитлеровцы перегруппировались и пошли на приступ. Пехоту поддерживали два танка. Тяжело урча, они лениво выбрали удобную позицию, почти в центре деревни, и в упор открыли огонь по тем домам, в которых закрепились лыжники. И все-таки сломить мужество воинов-спортсменов не удавалось. Тогда враг открыл свирепый огонь из орудий и минометов. С завыванием врезались снаряды в избы и сараи, превращая их в груды развалин.
Все меньше остается героев. Сражен Николай Лебедев. Погибли Михаил Головаха и Алексей Олесик. Смертельно ранен Александр Кишкель. Разрывная пуля впилась в Ивана Лягушева, маскхалат стал быстро краснеть, но воин продолжал стрелять по фашистам. Стрелял до тех пор, пока совсем рядом не разорвалась мина.
– Все к сараю! – крикнул принявший на себя командование комиссар. Он понимал, что разрозненные бойцы представляют для немцев меньшую угрозу. А полуразрушенный сарай, что находился на окраине, стоял на бугре. Там можно было организовать круговую, более надежную оборону.
На рассвете бой вспыхнул с новой силой. Гитлеровцы распознали, что русских совсем немного. Это их взбесило еще больше.
Озлобленные, неся колоссальные потери, они упрямее полезли на осажденный «пятачок». Смертельное кольцо сжималось. Загорелся изрешеченный осколками мин сарай, возле которого залег остаток отряда Лазнюка.
Странное дело, русские не отвечают. Гитлеровцы вскочили и, предвкушая легкую добычу, бросились на штурм. Того-то только и ждал Егорцев, приказавший без команды не стрелять.
– Патроны на исходе. Нечего попусту тратить, – объяснил комиссар.
Враг совсем рядом.
– Огонь! – крикнул Егорцев и нажал на курок.
Свинцовый шквал и разрыв гранат, метко брошенных сильными руками в самую гущу фашистов, охладили пыл атакующих. Фашисты отхлынули.
Передышка была недолгой. Атаку за атакой предпринимал враг. Но всякий раз гитлеровцев встречал беспощадный огонь. Тогда они усилили обстрел из минометов. Фонтаны земли вздыбились возле сарая. Рухнула пылающая крыша. Казалось просто невероятным, как в таком кромешном аду можно уцелеть.
Редеют ряды. Пал и комиссар. Его место занял Паперник.
– Экономьте гранаты. Бросать точнее, – слышится его хриплый голос.
В бессильной злобе неистовствовал враг. Ураганным огнем пытался подавить сопротивление совсем уже малой горстки бойцов. Редела и она. Упал Валерий Москаленко. Навсегда затих Георгий Серяков. Перестал стрелять Иван Копылов. Паперник оглянулся и понял: в живых он остался один. Истекая кровью, еще яростнее, зло, отчаянно, почти в упор разил наседавших на него солдат в зеленых шинелях.
Враг все лез и лез.
– Рус, сдавайся! – горланили фашисты, надеясь хоть одного, да взять живым, даже прекратили стрельбу.
На гнусное предложение Паперник ответил огнем. Но вдруг автомат его словно захлебнулся, смолк. Кончились патроны. В отчаянии Лазарь выбросил опустевший автоматный диск и схватил гранату. Последнюю...
Когда стрельба прекратилась, немцы в недоумении опешили. Потом поняли, в чем дело, наивно полагая, что русский решил сохранить жизнь. Со всех сторон бросились они к своей жертве.
Враги близко. Рядом. Превозмогая дикую боль, раненый Паперник выбрался из развалин и, гордо выпрямившись во весь рост, шагнул навстречу.
– Советские спортсмены в плен не сдаются! – воскликнул герой и, кинувшись в самую гущу фашистов, сорвал с противотанковой гранаты чеку. Огромной силы взрыв содрогнул землю, поставив в неравном поединке последнюю точку.

Память

Когда наши части выбили врага из Хлуднева, бойцы узнали от очевидцев печальные подробности жесточайшего боя. Уцелевшие крестьяне рассказали, какой ценой поплатились гитлеровцы. Трупы солдат и офицеров валялись по всей деревне. Больше всего мертвых фашистов было на подступах к непокоренному «пятачку» – там, где виднелись обугленные руины сарая.
Павших героев погребли с воинскими почестями. Братскую могилу аккуратно застлали хвойными ветвями. На свежевыстроганной доске выжгли пятиконечную звезду и написали фамилии. Была среди них и фамилия командира отряда. Но Лазнюк, как потом выяснилось, не погиб. Тяжелораненого, его все-таки вынести к своим Кругляков и Ануфриев. Оба за это были награждены орденом Красного Знамени. Сам Лазнюк, как и все, кто пал смертью храбрых за освобождение родной земли от фашистской нечисти, был отмечен орденом Ленина. Лазарю Папернику 21 июля 1942 г. посмертно присвоено звание Героя Советского Союза.
Вскоре вся страна узнала о подвиге героев-лыжников. «Пройдут года, – писала газета «Правда», – разрушенная немцами деревня залечит свои раны, кровавые следы немецких захватчиков будут стерты, а память о героических лыжниках сохранится навеки!»
Да, навеки! Последняя лыжня обернулась бессмертием. Именем парня с 1-го Московского часового завода ныне названа одна из улиц города-героя, столицы нашей Родины. А на родном заводе Мемориальная доска напоминает, что здесь когда-то трудился Лазарь Паперник – Герой Великой Отечественной войны.

Виктор ГОРБУНОВ,
заслуженный работник культуры
Российской Федерации